Продолжаю читать познавательнейший трехтомник Ричарда Пайпса, события которого, во многом повторяются спустя почти 100 лет. Делюсь цитатами из второго тома, который почти целиком посвящен Ленину и большевика, и призываю прочитать это произведение полностью.
"Отличительной чертой типичных русских революционеров — в том числе и Александра Ульянова — был идеализм; основным политическим мотивом Ленина стала ненависть. "
"Обыкновенная дихотомия «я/мы — ты/они», переведенная в застывший дуализм «друг—враг», что в ленинском случае принимало экстремальный характер, повлекла за собой два важных исторических последствия.
Думая таким образом, Ленин с неизбежностью пришел к восприятию политики как войны ... Другим следствием ленинского психологического склада была нетерпимость к любому несогласию, будь то организованная оппозиция или частная критика. "
"Он (Ленин) говорил Горькому: «Я не могу слушать музыку, она возбуждает мои нервы. Мне хочется говорить глупости и ласкать людей, которые, живя в этом грязном аду, могут создавать такую красоту. Но в наше время нельзя никого ласкать: тебе откусят руку. Надо крушить головы, без всякой жалости крушить головы, даже если в идеале мы против любого насилия"
"Иногда он преподавал марксистскую теорию, но в общем занимался просветительской работой не много и совсем отказался от нее, когда однажды рабочий, изучавший под его руководством «Капитал», унес его пальто"
"В ходе следствия, предпринятого после его ареста, Ленин отказался признать авторство данной рукописи, которая была ошибочно приписана полицией его подельнику, П.К.Запорожцу, и тот в результате этой ошибки получил два дополнительных года тюрьмы и ссылки."
"Возвратившись в Россию в начале ноября 1905 года, Ленин стал вдохновителем московского восстания следующего месяца, но исчез, как только начали стрелять. "
"Таким образом, для партии большевиков в период ее формирования было характерно следующее: 1) большую часть ее составляли выходцы из деревни, рядовые ее члены были «в значительной мере из тех, кто родился в деревне и все еще имеет связь с деревней»; 2) подавляющее большинство ее членов были великороссами, происходили из центральных губерний России78. Другими словами, и социально, и с географической точки зрения корни партии уходили в те слои населения и в те регионы, где крепче всего принялось в свое время крепостное право."
"При всех незначительных, хотя и часто возникающих, теоретических расхождениях между двумя фракциями принципиальным препятствием к воссоединению была ленинская всепоглощающая жажда власти, которая делала возможным сотрудничество с ним не иначе как в роли подчиненного."
"Значительная доля большевистских средств добывалась с этого времени уголовными методами, преимущественно вооруженным грабежом, известным под красивым названием «экспроприация». Совершая хорошо организованные налеты, большевики грабили почтовые и железнодорожные кассы, поезда и банки."
" Во время созыва Четвертой думы обнаружилось, что семь меньшевистских и шесть большевистских депутатов действовали более согласованно, чем хотелось бы Ленину или полиции: они вели себя как единая социал-демократическая делегация, что обычно случалось в отсутствие Ленина, когда некому было сеять раздор. "
"К началу 1912 года, после того как Мартов предал огласке нечистоплотные финансовые операции Ленина и то, как незаконно полученные средства использовались для захвата власти, обе фракции оставили всякие попытки быть единой партией."
"Лидеры Интернационала презирали Ленина за клевету и интриганство, но не могли осудить его, не осудив при этом самих себя. Эта тактика позволила Ленину постепенно оттеснять международное социалистическое движение влево, пока ему не удалось отделить от него собственную фракцию, что он уже проделал с русской социал-демократией."
"Во всех февральских событиях деятельность большевиков сводилась к выпуску листовок и манифестов; в крайнем случае их привлекали к изготовлению знамен, которые несли революционные солдаты и рабочие на демонстрациях 25— 28 февраля."
" «Небольшевистское» поведение большевиков в период, когда они были предоставлены сами себе, и быстрая перемена, происшедшая в них с приездом Ленина, наглядно показывают, что их действия не основывались на принципах, которые члены партии могли, усвоив, применять на практике, а направлялись в каждом случае волей их вождя. Иначе говоря, большевиков связывало воедино не то, во что они верили, но преклонение перед тем, за кем они шли."
"Симптоматична близорукость немецкого командования: пускаясь в это рискованное политическое предприятие, они не побеспокоились получить сведения ни о самом Ленине, ни о его программе; им было важно только, что большевики и все, стоявшие на Циммервальдско-Кинтальской платформе, стремились вывести Россию из войны."
"Ленин был очень скрытным человеком: несмотря на то, что он много писал и говорил, что собрание его сочинений составляет пятьдесят пять томов, и речи его и статьи являются по большей части пропагандой и агитацией, предназначенными для завоевания новых сторонников и уничтожения известных противников, а не для выражения сокровенных дум."
"Если бы во время июльского путча у Ленина не сдали нервы, он вполне мог взять власть уже тогда, а не в октябре. "
"Как впоследствии его ученики и подражатели Муссолини и Гитлер, Ленин на пути к власти стремился первым делом сломить дух тех, кто стоял у него поперек дороги, убедить их, что они обречены. Победа большевиков в октябре была на девять десятых победой психологической: привлеченные силы были ничтожны — всего несколько тысяч человек на страну со стопятидесятимиллионным населением, и не было сделано практически ни одного выстрела."
"Вечером 20 апреля, после того как войска, принимавшие участие в дневной демонстрации, вернулись в казармы, на улицах появились новые группы рабочих и солдат, несшие антиправительственные лозунги: это были передовые отряды возбужденной большевиками толпы. Вскоре образовалась контрдемонстрация с лозунгами «Долой Ленина!» На Невском проспекте обе демонстрации столкнулись. Стараниями Исполкома толпу удалось усмирить."
"Апрельские восстания положили начало первому серьезному правительственному кризису. Всего через два месяца после свержения царизма интеллигенция обнаружила, что страна разваливается прямо на глазах, — но в этом нельзя было больше винить ни царя, ни бюрократию."
"Пропагандистская пресса не говорит читателю, что ему нужно делать (это задача «агитации»), но насаждает в его сознании идеи, из которых он сам должен извлечь желательный политический вывод. "
"Аресту подлежали: Ленин, Зиновьев, Коллонтай, Козловский, Суменсон, Парвус, Ганецкий, Раскольников, Рошаль, Семашко, Луначарский. Троцкий в списке не значился, по-видимому потому, что не был еще членом большевистской партии (он присоединился к ней только в конце июля). Его арестовали позже."
"После июльского путча у Керенского зародилась навязчивая идея, что правые сделают попытку воспользоваться большевистской угрозой для монархического переворота."
"Поскольку генерал Лукомский, а вслед за ним генерал В.Н.Клембовский отказались сменить Корнилова в должности Верховного главнокомандующего, Керенский очутился в двусмысленном положении, ибо вынужден был оставить руководство армией в руках человека, которого сам публично обвинил в государственной измене.
"Получился эпизод — единственный в мировой истории, — писал Корнилов, — главнокомандующий, обвиненный в измене и предательстве <...> получил приказание продолжать командование армиями, так как назначить другого нельзя""
"в революционной ситуации рядовых граждан обычно быстро утомляет политика, и они уступают поле деятельности экстремистам, влияние которых растет прямо пропорционально разочарованию и потере интереса к политике у широкой общественности"
"Как писал один большевистский автор, «состав Учредительного собрания будет сильно зависеть от того, кто его созывает». С этим соглашался Ленин: «успех» выборов в Учредительное собрание будет лучше обеспечен после переворота. Как показали последующие события, это означало, что большевики собирались либо фальсифицировать результаты голосования, либо разогнать Учредительное собрание."
"Вероятно, введенный в заблуждение дезинформацией, Ленин, который оставался совершенно не в курсе событий, послал своим товарищам отчаянную записку, убеждая их начать то, что они и так уже делали."
"Поздним вечером Ленин пошел в Смольный. Он был сильно загримирован, пол-лица его скрывала повязка, словно он только что побывал у зубного врача. По пути его чуть не арестовал правительственный патруль, но он спасся, притворившись пьяным."
"В 9 часов утра 25 октября министр-председатель выскользнул из Зимнего дворца, переодетый в форму сербского офицера, и в машине с американским флажком, позаимствованной в посольстве Соединенных Штатов, отправился на фронт искать помощи."
"Поскольку переворот был незаконным и тихим, население Петрограда не восприняло заявления всерьез."
"Ленин не решался появляться на публике, пока кабинет (включая Керенского, о бегстве которого он не знал) не захвачен большевиками. Большую часть 25 октября он провел с перебинтованным лицом, в парике и очках. Когда проходившие мимо Дан и М.И.Скобелев узнали его, несмотря на этот маскарад195, он вновь удалился в свое укрытие, где дремал на полу, а Троцкий время от времени входил и докладывал о событиях."
"На короткое время перед делегатами появился Ленин и, поприветствовав «всемирную социалистическую революцию», вновь исчез197. Троцкий вспоминает, что Ленин сказал ему: «Слишком резкий переход от подполья и переверзевщины — к власти». И добавил по-немецки: «Es schwindelt» («Кружится голова»)".
"В 18 часов 30 минут Военно-революционный комитет предъявил Временному правительству ультиматум: либо оно сдается, либо по дворцу будет открыт огонь с крейсера «Аврора» и из Петропавловской крепости.
В 21 час открыл огонь крейсер «Аврора». Поскольку на борту не было боевых снарядов, он сделал одиночный выстрел холостым и замолк, обеспечив себе этим почетное место в легендах об Октябре. Два часа спустя начался артобстрел из Петропавловской крепости, на этот раз настоящими снарядами, но прицел был настолько неточен, что из тридцати пяти снарядов только два достигли цели, причинив небольшие разрушения."
"Центральный Комитет все еще осуществлял верховное руководство, но на деле, поскольку его члены постоянно находились в разъездах по стране со специальными поручениями, решения принимали те несколько человек, которые случались на месте. Ленин был бессменным председателем заседаний, так как никогда не путешествовал, опасаясь покушений на свою жизнь."
"... большевики обеспечили себе доступ к государственной казне, но забастовка банковских служащих продолжалась, несмотря на аресты; подавляющее большинство банков было закрыто. Бездействовал и Государственный банк, занятый красногвардейцами. Именно для того, чтобы сломить сопротивление банковских служащих, Ленин создал в декабре 1917 года свою политическую полицию — ЧК."
"...большевикам удалось захватить инициативу на крестьянском съезде, — вначале введя в него депутатов, избранных ими, а не крестьянами, а затем объявив этих депутатов единственными законными представителями крестьянства."
"К началу декабря большевикам удалось: упразднить Всероссийский съезд Советов и сместить его Исполнительный комитет; лишить высший исполнительный орган Советов контроля над законодательством и назначениями на высшие государственные должности; расколоть законный съезд крестьянских депутатов и заменить его организацией, состоявшей из отобранных большевиками солдат и матросов. Преуспеть в этой деятельности большевикам удалось потому, что за беззакониями, творимыми в стоявшем особняком Петрограде, население страны уследить не могло, тем более их понять."
"Роспуск Учредительного собрания был встречен населением с поразительным безразличием: не было и тени того возмущения, которое вызвали во Франции 1789 года слухи о том, что Людовик XVI намерен распустить Национальную Ассамблею, и которое привело к штурму Бастилии. Год беспредельной анархии вымотал Россию: все жаждали мира и порядка любой ценой. Большевики поставили именно на это безразличие — и выиграли."
"Оружие стало главным средством политического убеждения. Беспредельная жестокость, с какой большевики управляли Россией, в большой степени объясняется уверенностью в полной безнаказанности, которую они обрели 5 января."
"Представлять партию частной организацией, за действия которой «советское» правительство не несло никакой ответственности, — этой тактики большевики придерживались с комическим упорством."
"Большевики были властью любителей и узурпаторов, которую мало кто признавал: армия их наполовину состояла из случайно набранного сброда, разваливалась на глазах."
"Слишком поздно выстроившая свое национальное государство, Германия не успела создать заморскую империю. Единственным реальным шансом сравняться с экономической мощью соперников было для нее распространиться на восток, в беспредельные пространства Евразии."
"Потерпев поражение, Бухарин заявил, что выходит из Центрального Комитета и из редакции «Правды», но не сделал ни того, ни другого."
"Никто не хотел связывать свое имя с самым унизительным в русской истории договором ... Г.Я.Сокольников, старый большевик и бывший редактор «Правды», предложил кандидатуру Зиновьева. Зиновьев в ответ выдвинул Сокольникова"
"...поезд ... прибыл в Москву поздним вечером. О приезде Ленина никто не был предупрежден, и самозваный вождь мирового пролетариата проскользнул в столицу, как ни один правитель до него, — встреченный только сестрой."
"Ленин вообще непоколебимо верит в свою счастливую звезду и выказывает, вновь и вновь, настойчивый безграничный оптимизм ... В своей уверенности он основывается прежде всего на том факте, что правящая партия обладает организованной властью, в то время как остальные партии согласны между собой лишь в отрицании существующего режима ..."
"Как только чехословацкие войска овладели железной дорогой, во всех расположенных вдоль нее городах рухнула власть большевиков. И сразу же политические соперники большевиков заполнили образовавшийся вакуум."
"Для тех, кто верит в существование особых «исторических» дат, день 28 июня 1918 года должен рисоваться как один из самых значительных в новейшей истории. В этот день кайзер, приняв одно импульсивное решение, спас большевистский режим от смертного приговора, вынести который было вполне в его власти."
"Как показали последующие события, силы правительства, сосредоточенные в Москве, были столь незначительны, что, если бы левые эсеры хотели захватить власть, они могли бы сделать это с еще меньшими усилиями, чем большевики в октябре. Но они определенно не желали брать на себя ответственность управления государством. Восстание их было не столько государственным, сколько театрализованным переворотом, грандиозной политической демонстрацией, имевшей целью зажечь «массы», возродить в них ослабевший к этому времени революционный дух. Они совершили ошибку, против которой всегда предостерегал своих последователей Ленин, — стали «играть» в революцию."
"Как рассказывал впоследствии Бухарин И.З.Штейнбергу, «мы сидели в своей комнате и ждали, что вы придете нас арестовывать... Поскольку вы этого не делали, мы решили, наоборот, арестовать вас»"
"Большевики любили представлять всякое сопротивление своему режиму как результат международного заговора, разжигая таким образом ксенофобию."
"Ленин не однажды проявлял себя как в высшей степени хитроумный политик, но когда дело доходило до экономических вопросов, он оказывался на удивление наивным. "
"В течение первых полутора лет (вплоть до февраля 1919 года) большевистское правительство не печатало собственных денежных знаков, удивительным образом не пользуясь традиционным правом независимой власти выпускать собственную валюту. Это можно объяснить только опасением, что население (в особенности крестьяне) откажется принимать эти деньги."
"15 мая 1919 года Народный банк получил распоряжение выпускать денег столько, сколько требует хозяйство страны. С этого момента печатание «крашеной бумаги» становится самой мощной и, пожалуй, единственной развивающейся отраслью советской промышленности."
"Ярким примером искусственного раздувания аппарата был Бензиновый трест (Главанил), в штате которого числилось 50 человек, управлявших единственным подведомственным предприятием, где трудилось 150 рабочих."
"То, что в этот период в больших городах России не разразился настоящий голод, было чистой случайностью, ибо, когда это уже почти произошло, большевики выиграли гражданскую войну и овладели Сибирью, Северным Кавказом и Украиной, где в условиях, свободных от коммунистической диктатуры, скопились богатые запасы зерна."
"Величайшим парадоксом Октябрьского государственного переворота было, возможно, то, что он пытался установить «диктатуру пролетариата» в стране, в которой рабочих (включая кустарей-одиночек) было не более 10% от всего трудоспособного населения, а крестьяне составляли не менее 80%. Причем, с точки зрения социал-демократов, крестьяне — за исключением безземельных батраков — составляли часть «буржуазии» и являлись, как таковые, классовым врагом пролетариата."
"Для большевиков, как и для якобинцев, террор был отнюдь не крайней мерой, но служил заменой народной поддержки, которой им не хватало. Чем более теряли они популярность, тем сильнее становился террор."
"Глубокое различие между якобинским и большевистским террором лучше всего символизирует тот факт, что в Париже нет ни памятника Робеспьеру, ни улиц его имени, в то время как в столице советской России, в самом ее центре, до 1991 года огромная фигура основателя ЧК Феликса Дзержинского гордо возвышалась на площади, названной в его честь."
"Первым шагом на пути к массовому террору в советской России была отмена всех законодательных норм — в сущности, закона как такового, — на место которых было поставлено нечто, названное «революционной совестью». Ничего подобного не совершалось до этого — никогда и нигде: советская Россия была первым государством в мире, поставившим закон вне закона. Это обеспечивало властям полную свободу избавляться от каждого, кто им не нравился, узаконивало погромы любых оппонентов режима.
"Хотя большевики заявляли о себе как о политической партии, в действительности дело обстояло совершенно иначе. Они являли собой скорее орден, объединившийся вокруг избранного вождя. Их сплотила не программа или платформа, — которые могли в любой момент измениться по желанию руководителя, — но сама личность их лидера."
"Дзержинский с гордостью заявлял (и его поддерживал Ленин), что террор и главное его орудие, ЧК, спасли революцию. Это действительно было так, если отождествлять революцию с диктатурой большевиков. Есть убедительные данные, свидетельствующие о том, что к лету 1918 года, когда большевики объявили свой террор, их не поддерживал уже ни один слой в обществе, кроме их собственного аппарата. В такой ситуации «беспощадный террор» и в самом деле был единственным средством сохранения режима."
"Если бы противники большевистского режима представляли собой конкретную социальную группу, обозримое меньшинство, можно было бы надеяться удалить их из общества прицельным террором, подобным хирургическому вмешательству. Но в советской России меньшинство составлял сам режим и те, кто его поддерживал. Чтобы удержать власть, диктатура должна была вначале атомизировать общество, а затем подавить в нем всякую волю к действию."
"Красный террор дал понять населению, что в условиях режима, который без колебаний казнит невиновных, невиновность не является гарантией выживания. Надеяться выжить здесь можно только став совершенно незаметным, то есть отрекшись от всякой мысли о независимой общественной деятельности, порвав все связи с общественной жизнью и удалившись в частную жизнь. "
Subscribe to:
Комментарии к сообщению (Atom)
